Земля детей

Николай Галкин

Прошло более 11 лет с тех пор, как в нашей маленькой сельской студии появились дети. Я никогда не собирался работать с инвалидами. Поначалу наш первый инвалид, а это был взрослый человек, казался мне чистой случайностью. Потом, когда студия расширилась, мы открыли филиал в Краснодаре – это затянуло и, наконец, стало образом жизни. Не скрою, первое время мне приходилось преодолевать некий дискомфорт от общения с тяжелыми инвалидами. Я носил их на руках, и у меня с полгода было постоянное чувство неловкости перед ними. Потом это прошло, я сроднился с ними. Я стал таким же, как они, я полюбил этих необычных талантливых людей. Они дали мне все, чего не могли дать здоровые люди, и в первую очередь – понимание жизни. Я знаю, в какую бездну они порой заглядывают, и все же остаются светлыми, чуткими, любящими.

Эти записки – плод многих размышлений. Они составлены для новаторов, которые хотят что-то изменить в жизни. Сделать это трудно, порой почти невозможно, и если ты готов к этому, то тебе придется, помимо всего прочего, преодолеть себя и свои проблемы.

Вот уже более 11 лет наша студия живет трудной, но интересной жизнью, постоянно расширяясь, превращаясь постепенно в крупный реабилитационный центр. Мы пошли по сложному пути общественной организации, где нет своего бюджета, а значит – финансовой, материальной стабильности. После телевизионных передач о студии, где, как правило, высвечиваются яркие привлекательные стороны нашей жизни, к нам приходят творческие люди, способные педагоги, которые загораются интересными идеями, но большинство, столкнувшись с трудностями, уходит. Жить в постоянном напряжении, преодолевать непонимание даже близких – удел всех новаторов. При этом обвинения в некомпетентности, карьеризме и вообще во всех смертных грехах почти неизбежны. И это еще не самое страшное: главная проблема – выстоять в безысходности безденежья, научиться вопреки всему добиваться цели. „Per aspera ad astra" не всегда подходит к нашей работе. Звезды и лавры не удел новатора, главная его награда – результат (иногда невидимый), реализация задуманного независимо от того, будет это понято или нет. Наша цель в студии – добиться адаптации нетипичного ребенка в обществе и самого общества к инвалидам; научить такого ребенка жить среди обычных людей, воспитать его талант; сделать так, чтобы он почувствовал себя в обществе равным среди равных.

Кое-что из задуманного мы уже сделали. Если Бог даст силы, сделаем и остальное.

Я прихожу в студию часа за два до начала занятий. Утро. В классах еще тихо. За окном чуть брезжит рассвет. Студия у нас необычная: почти православный храм. Со стен глядят лики святых – есть строгие, но в основном добрые внимательные. Все, что вокруг меня – в классах, в нашем небольшом импровизированном выставочном зале, который мы создали из обычного коридора, сделано руками инвалидов. Они все у нас разные: маленькие (5-и, 6-и летки) и уже взрослые (Диме Барсову под сорок). В этом году нам исполнилось одиннадцать лет. За это время дети наши выросли, многие стали настоящими художниками, иконописцами.

Солнце за окном поднимается, и рассвет плавит на горизонте краски. В природе все красиво. Дотянуться бы до этой божественной красоты. Я открываю форточку, и сырой холодный воздух бьет в лицо. Два года назад умерла наша любимица – Олеся Тарасенко. Мы постарались сделать все, даже нашли огромные деньги на операцию, но болезнь была слишком уж тяжелая: легочная гипертензия. Олеся жила творчеством, это ее вытягивало. Нежные тонкие пальчики девушки делали чудеса, ее иконы, акварели, вышивки, бисер – все это было необычным, очень духовным. Когда мы узнали о смерти девушки (студия была в это время на реабилитационных сборах в Туапсе), все педагоги рыдали. Постарались скрыть трагедию от детей. Но в дни смерти девушки стало твориться невероятное: двери на этаже сами собой распахивались, из бильярдной, где мы организовали учебный класс, доносились непонятные звуки. Когда я приехал в Краснодар на похороны, мне тоже рассказали о необычном: в квартире Олеси постоянно звенела пластмассовая люстра, которая раньше только глухо стучала, по этажам в доме носился пустой лифт – старушки говорили, что это душа девушки посещает любимые ею места.

Но хватит о грустном. Я поворачиваюсь, чтобы идти в кабинет и встречаю взглядом Святого Василия Блаженного. Эта первая иконописная работа Филиппа Рысухина. У мальчика сахарный диабет в очень тяжелой форме. За свои небольшие годы он дважды был в состоянии клинической смерти. После второго раза ему захотелось вдруг рисовать, возникла просто неодолимая тяга и мама купила краски. Поначалу ничего не получалось. Впрочем, он и сейчас как будто не рисует, а рождает образы — через муки, сомнения, и всегда необычно. Первая духовная работа Филиппа потрясла маму. Долго не получался Бог-отец, его лик Филипп писал, стирал, снова писал. Образ не давался. И вдруг, в очередной раз, после приступа отчаяния, когда мальчик начал «плавить» краски, лик вдруг ожил, контуры стали двигаться и как будто перемещаться в пространстве. Рядом была мама, и оба, пораженные, несколько минут наблюдали это действо.

С тех пор Филиппа точно подменили. Его жизнь перешла, а точнее сместилась в творчество. Где бы мальчик ни был, его глаза, руки, душа – все воспринимало окружающее в виде художественных образов. Филипп рос на глазах: и физически, и творчески, каждый раз поражая всех новыми работами (Иисус Христос, впитавший боль мира; черная пантера с тоскливым человечьим взглядом; одинокий парус, затерявшийся в морских волнах и безысходности). Болезнь методически разрушает организм мальчика, но Филипп стоически борется с недугом. Каждый день шесть уколов, шесть месяцев в году на больничной койке, упорно занимается спортом. Внешне он крепок – настоящий спортсмен, одни мышцы. Каждый день обтирания и обливания, плюс айкидо как спорт и форма выживания. Но главнее все-таки – художественное творчество.

Недавно Филипп расколол знаменитый «Черный квадрат» Малевича. Что было в нем: шутка гения или глубокий адов смысл? Над этим ломали голову многие – Филипп увидел за черным квадратом мерзость мира, его гримасы, ужасы.

Изумительное создание наша Ирочка Воронцова. Красивее человека я не встречал. Природа поиздевалась над ней, как хотела: отняла слух, лишила речи. Левой рукой Ира творит чудеса, пишет сложнейшие картины.

Помню в Лавре, после встречи с патриархом (праздничная служба на Троицу), дети решили сделать зарисовки храмов. Неожиданно нас позвал к себе отец Лука, заведующий иконописной школой. Все побежали на встречу, кроме Иры, она работала до конца, пока храм не был завершен. На Соловках во время нашей паломнической поездки Ира не выпускала карандашей из руки. В результате – целая серия замечательных пейзажей. Особенно Ире даются портреты – она умеет выхватить самую суть характера, души человека. Портрет капитана знаменитого госпитального судна «Свирь», единственный подобного рода, так ему понравился, что он подарил Ире свою фотографию и фотографию своего плавающего госпиталя. У Иры необыкновенная чистота линий, идущая от незамутненности восприятия. Это понимаешь, когда смотришь в ясные чистые глаза девушки. Трогательно видеть, как она помогает детям во время реабилитационных сборов: поработает сама, потом подходит к столам или мольбертам малышей и начинает показывать ошибки и неточности. Первое время Иру в студии не понимали, многие дети ее сторонились, потом «раскусили » и полюбили.

В последние годы студия много выставляется, мы уже несколько раз побывали за границей. В марте прошла наша выставка в Париже в знаменитом театре «Шатле» во время «Русских сезонов», основателем которых был великий Дягилев. Радостно было смотреть на ребят в Париже. Юра Хомицкий и Дима Барсов проехали в колясках по всем центральным улицам столицы Франции.

Наши дети неизменно занимают первые или призовые места на конкурсах, в которых мы участвуем. Но главное даже не в этом – дети-инвалиды, со всеми их физическими и психологическими проблемами, начинают жить нормальной полноценной жизнью, у многих появляется перспектива обрести профессию, крепко стать на ноги.

Судьбы у наших ребят самые разные. Например, Дима Барсов до 17 лет был нормальным здоровым парнем, веселым, общительным, прекрасным спортсменом. В 17 произошла трагедия, и он оказался в коляске, в одиночестве. Умер отец, все легло на хрупкие плечи матери. В крохотной комнате на 5 квадратных метрах они уже 20 лет как будто прикованы друг к другу. Им обоим нужно было пережить стресс перехода, точнее падения в новую жизнь – спасла вера: Дима стал читать Библию, на коляске с мамой ездить в храм. Стало легче духовно, да и физически. Но что мог в жизни он, скованный точно цепью, талантливый парень. После смерти отца наступила нужда, безденежье. Одна сердобольная коммерческая организация предложила Диме торговать на рынке с лотка. Там я его и увидел. Предложил попробовать поучиться рисовать в студии. Дима загорелся: «А как с моими руками, я ведь сам даже кушать не умею». К этому времени мы уже открыли свое отделение реабилитологов при Кубанском Государственном университете. Для начала, мы закрепили за Димой здорового крепкого, но главное талантливого, парня – Рому Мартыненко. Тот начал учить Диму, как держать карандаш в непослушной руке, шариковую ручку, кисть. Долго выбирали позу, положение тела в работе – нашли оптимальное: на полу, на коленях, животом на кровати. Рома почти год водил рукой Димы по бумаге, выверяя и закрепляя движения. Его и наше экспериментальное отделение в это время неоднократно исключали из университета. Через год рука у Димы окрепла, научилась самостоятельно рисовать, и пошли работы одна лучше другой. Сейчас у Димы более 200 работ. Первую свою иконку он подарил владыке Исидору на шестидесятилетие.

Два года назад нас пригласили с выставкой на международный фестиваль детских и юношеских фильмов «Кинотаврик» в Сочи. На нашей выставке на фестивале побывала супруга президента Людмила Путина. Она воскликнула: «Это чудо! У вас дети перестают быть инвалидами». Увидев работы Димы, Доротея Мориц, председатель жюри детского фестиваля, опустилась перед Димой на колени и назвала юношу гением. Ребята нашей студии уже мечтают о получении дипломов о высшем образовании, строят планы на будущее и забывают о той безысходности, в которой живет основная часть инвалидов – они вышли на большую дорогу духовного творчества.